Другой не менее известной усадьбой юго-востока Москвы являлось Люблино, по названию которой получил своё имя этот район Москвы. Первые сведения об этих местах восходят к середине XVI в., когда здесь находилась деревня Юркино на речке Голеди, получившая свое название, видимо, от первых владельцев. Сначала это было поместье Романа Полянинова, а затем подьячего Алексея Лукича Корепанова. В годы Смутного времени деревня запустела, а в 1622 г. была пожалована в поместье Григорию Ларионову, служившему подьячим в Разрядном приказе. По описанию 1624 г., здесь уже значилась его усадьба.
Григорий Ларионов умер в середине XVII в., а в дальнейшем имение перешло во владение Годуновых и получило двойное название — сельцо Годунове, Юркино тож. В 1680-е годы сельцом под названием Юркино-Люблино владел стольник Григорий Петрович Годунов, позднее офицер лейб-гвардии Семёновского полка, один из последних представителей этого рода. Его дочь Аграфена в начале XVIII в. вышла замуж за генерал-адъютанта князя Владимира Никитича Прозоровского, и на протяжении столетия это владение находилось в роду Прозоровских — сначала его сына Петра Владимировича, за которым сельцо Люблино записано по первой ревизии в 1722 г. По второй и третьей ревизиям сельцо числилось за их сыном, адъютантом Ревельского драгунского полка Петром Владимировичем, который приходился двоюродным братом фельдмаршалу А.А. Прозоровскому. Затем в середине XVIII в. Люблином, на речке Голедянке, владел князь Владимир Петрович Прозоровский (1743—1796). По описанию 1760-х годов, в сельце насчитывалось всего 5 дворов, где проживали 15 мужчин и 7 женщин. Впоследствии оно принадлежало графине М.Г. Разумовской, а позднее, в 1790-х годах — княгине Анне Андреевне Урусовой (урождённой Волковой).
От её первого брака с генералом Н.Е. Муравьёвым (умер в 1770 г.) происходил сын Николай Николаевич (1768—1840), основатель первого в России военного училища «колонновожатых», но гораздо большую известность получили внуки: нижегородский губернатор декабрист А.Н. Муравьёв, герой турецкой войны Н.Н. Муравьёв-Карский и усмиритель польского восстания виленский губернатор граф М.Н. Муравьёв-»Вешатель». Вторым мужем Анны Андреевны стал генерал А..Б. Урусов (1729—1813). Их единственная дочь Софья вышла за барона А.С. Строганова, но 26 апреля 1801 г. она скончалась вместе с новорожденной дочерью. Люблино стало Урусовым в тягость: соседство с усадьбой Кузьминки, принадлежавшей родственникам зятя, напоминало о семейной трагедии, и они поспешили расстаться с ним.
В самом конце XVIII в. Люблино переходит в руки действительного статского советника Николая Алексеевича Дурасова (1760—1818), известного московского богача, который устраивает здесь усадьбу. Своё богатство он унаследовал от матери, Степаниды Ивановны, одной из четырёх дочерей крупного горнозаводчика Ивана Семёновича Мясникова, владевшего несколькими железоделательными и медеплавильными заводами на Урале.
По легенде, он долго жаждал стать кавалером одного из российских орденов и, наконец, удостоился получить орден св. Анны. В честь этого достопамятного события он решил выстроить и действительно выстроил в 1801 г. в Люблине усадебный дом, представлявший в плане форму креста ордена Анны I степени, а на крыше воздвиг статую святой, в честь которой была учреждена награда. Казалось, трудно было ожидать, что при этом из архитектурных стараний вышло бы что-нибудь путное, а вышел дворец, один из очаровательнейших по своей красоте, оригинальности и вкусу. Во многом это произошло потому, что дом был воздвигнут по проекту московского архитектора И.В. Еготова, одного из талантливейших учеников зодчего М.Ф. Казакова, а роспись внутренних помещений на тему мифологических сюжетов выполнил известный в то время живописец-декоратор Д. К. Скотти. Послушаем современницу англичанку Кэтрин Вильмот, посетившую усадьбу Дурасова 4 октября 1806 г. во время праздника, устроенного им в честь княгини Е.Р. Дашковой: «Когда мы подъезжали к дому, — писала она, — он представился нам в виде какого-то мраморного храма, потому что весь первый этаж его покоится на мраморных колоннах за исключением одной только средней части всего здания, которая имела вид величественного купола; потолок этой залы со сводами и украшен разными аллегорическими рисунками, и в дни торжественных приёмов она служит столовою. Всё общество было собрано под колоннами, фундамент которых состоял из мраморных ступеней, покрытых благоухающими и роскошнейшими тепличными растениями и окаймленными зелёным лужком, обсаженным деревьями, и спускающимися к берегу. Со всех сторон этого очаровательного места представляются новые виды, пленяющие взор своим разнообразием и счастливым сочетанием красок и теней: тут видны и кусты, и рощи, луга и озёра, холмы и долины, а там вдали блестящие златоглавые купола московских церквей, как бы заканчивающие всю картину».
Рядом с главным домом было устроено несколько флигелей, соединённых террасами, а чуть поодаль — здание домашнего театра. За ним располагался скотный двор, оранжерея, парники и псарня. При Дурасове в Люблине существовал пансион для дворянских детей с гувернером-французом. Хозяин славился своим гостеприимством, и в усадьбе часто можно было увидеть многочисленных гостей, привлечённых сюда, главным образом, театральными представлениями, дававшимися два раза в неделю. Усадебный театр отличался роскошью декораций и постановок. Артисты, балет и оркестр состояли исключительно из крепостных. Современник вспоминал: «…эти артисты, создававшиеся барской прихотью тогдашнего времени, будучи артистами и исполнителями в спектаклях, не переставали в то же время исполнять свои хозяйственные должности при доме: официантов, лакеев, поваров, писарей, горничных и проч. Если же театры закрывались, то их отправляли в деревню».
Уровень крепостных актеров был довольно высок, и некоторым из них удалось позднее поступить на сцену императорских театров. Слава ходила и про люблинские зимние обеды. Проходили они в оранжереях с экзотическими растениями, где между деревьев накрывались столы, ломившиеся в разгар зимы от южных фруктов. После обеда для гостей обычно выступали песенники под аккомпанемент кларнета и рожка. Продуманное до мельчайших деталей освещение оранжерей превращало их в волшебное царство. Продолжим описание современником одного из подобных приёмов: «Я не стану описывать роскошный обед, хотя всё было великолепно, как в волшебном замке. По выходе из-за стола мы разделились на группы и разбрелись по парку; вечер снова соединил нас всех в театре, этой неизбежной принадлежности сколько-нибудь замечательного поместья. На сцене и в оркестре появилось около сотни его собственных крепостных людей, и хотя между большой и малой пьесами проплясали балет, и всё сошло как нельзя лучше, хозяин рассыпался в извинениях насчёт бедности всей обстановки, которую он приписывал рабочей поре и жатве, отвлекшей почти весь его народ, кроме той горсти людей, которую успели собрать для представления. Однако самый театр и декорации были очень нарядны и исполнение актёров весьма порядочное. В промежутках разносили подносы с фруктами, пирожками, лимонадом, чаем, ликёрами и мороженым, а ароматические курения сожигались в продолжение всего вечера…».
После смерти бездетного Дурасова, последовавшей в июне 1818 г., имение переходит к его сестре Аграфене Алексеевне Дурасовой. В 1835 г. Люблино достается её дочери Агриппине Михайловне, которая была замужем за Александром Александровичем Писаревым (1780—1848), попечителем Московского учебного округа, а позже Варшавским военным губернатором. В 1859 г. в Люблине насчитывалось 7 дворов и 23 души мужского пола.
Дальнейшая участь усадьбы могла сложиться печально — в это время территория к юго-востоку от Москвы начинает превращаться в промышленные пригороды первопрестольной. Но судьба миловала Люблино — во второй половине столетия его приобретают московские купцы Конон Никонович Голофтеев (1822—1896) и его родственник и компаньон Пётр Николаевич Рахманин.
К.Н. Голофтеев происходил из боровских мещан и с 1845 г. числился в московских 3-й гильдии купцах. Здесь он женился на купеческой дочери Анне Николаевне Рахманиной. Её богатые родственники помогли ему с шурином П.Н. Рахманиным создать фирму «Голофтеев и Рахманин», которая торговала модным дамским товаром и галантереей в лавке при Чижевском подворье, а затем и в пассаже «Галерея с магазинами князя М.Н. Голицына». С A.M. Писаревой он познакомился через её двоюродную сестру графиню Закревскую, жену московского генерал-губернатора, которая передала Российскому обществу любителей садоводства усадьбу «Студенец». Общество возглавлял К.Н. Голофтеев, ставший к тому времени купцом 1-й гильдии. Он вместе с шурином и приобрёл у неё сельцо Люблино.
Компаньоны приводят в порядок дворец и оранжерею, флигеля и хозяйственные постройки переоборудуют под летние дачи и сдают их дачникам. Среди них были и известные люди. В историю русской литературы Люблино вошло тем, что на одной из таких дач у своих родственников Ивановых в 1866 г. жил Ф.М. Достоевский. Позже он писал: «…нестерпимая жара, а пуще всего знойный ветер заставили меня бежать из Москвы… А в Люблине, окружённом лесами, всегда было тихо и спокойно». Впечатления от здешней жизни на даче, по свидетельству жены писателя, отразились в его романе «Вечный муж». В 1896 г. лето в Люблине проводил известный исследователь русского языка академик Фёдор Иванович Буслаев. Здесь же он и скончался летом следующего года.
Дальнейшее развитие Люблина определило строительство железной дороги Москва — Курск, начавшееся в 1866 г. Напротив деревни была выстроена платформа Люблино, позднее переименованная в Люблино-Дачное, а округа становится модным дачным местом.
Постепенно Голофтеев, ставший единственным владельцем после смерти компаньона, возводит в имении и другие постройки. После окончания Всероссийской Политехнической выставки 1872 г. Голофтеев покупает экспонировавшиеся на ней деревянные церковь и несколько павильонов выставки и перевозит их в Люблино. Небольшая деревянная летняя Петропавловская церковь (архитектор Н.А. Шохин), выполненная в модном тогда «ложнорусском стиле», ставится напротив дворца (она сохранялась до 1927 г., а службу в ней прекратили в 1924 г.). По соседству строятся новые дачи, а от железной дороги к дачным участкам прокладывается аллея, обсаженная деревьями. Люблино становится одним из лучших подмосковных дачных мест. Тогдашние московские газеты писали, что «Люблино резко выделяется из большинства подмосковных дачных местностей отпечатком изящества. Вы не встретите здесь наскоро сколоченных полуразвалившихся хибарок, которыми изобилуют наиболее известные из дачных мест: Перово, Богородское и др.» Но здешние дачи из-за дороговизны были доступны немногим, и в «этой местности сосредоточена денежная аристократия Москвы».
В 1896 г. имение унаследовал сын К.Н. Голофтеева — Николай Кононович, служивший инспектором Северного страхового общества. И хотя при нём Люблино сохраняло свой дачный характер ещё и в первые годы XX в. (в 1910-х годах здесь насчитывалось около 250 дач), позднее оно, как и окрестные селения, из-за близости к Москве начинает заселяться фабричными рабочими, и мир дачников постепенно уходит в прошлое.
Станция Москва-Товарная-Курская не справлялась с сортировкой грузов. Новую грузовую станцию решено было построить на 12-й версте близ Люблино. В 1906 г. началась укладка сортировочных путей, в 1908 г. вступила в строй первая очередь, а 5 ноября 1909 г. и вся станция. Накануне Первой мировой войны сортировочная станция обрабатывала более 500 грузовых вагонов в сутки. На пассажирской станции сооружён новый каменный вокзал удвоенной площади, имевший вестибюль, зал ожидания и небольшой зал для пассажиров 1-го и 2-го классов. У деревни Печатники соорудили крытую пассажирскую платформу, от которой к вокзалу был перекинут через 7 путей стальной пешеходный мост. Для главных путей Московско- Курской железной дороги над проезжей дорогой были перекинуты два железобетонных путепровода между нынешними улицами Курской и Батайской, на которых до нашего времени сохранились памятные даты «1907» и «1908».
Между имением Голофтеева и железнодорожной линией, вдоль аллеи, строится посёлок. Земля здесь принадлежала купцу Н.Ф. Китаеву, и новый посёлок стал называться Китаевским. После революции он был переименован в Кухмистерский, в честь Ефима Кухмистерова (1881—1922), местного жителя, участника революции и Гражданской войны, первого председателя профсоюза железнодорожников Московского узла. Первоначально он был предназначен для небогатых дачников. Здесь имелось самоуправление в виде «Общества дачников», два второразрядных ресторана, трактир и две чайные лавки. Позже около сортировочной станции и депо предприимчивый тульский крестьянин Афанасий Лаврентьевич Зоткин построил трактир и пивную лавку, а затем и «Зоткинский» посёлок в два десятка домов, переименованный после революции в «Чистовский» (в честь потомственного железнодорожника и революционера Якова Яковлевича Чистова).
В 1917 г. в Люблино был образован Военно-революционный комитет во главе со слесарем И.С. Тихоновым, а первым председателем поселкового ревкома стал бывший мастер депо И.Т. Прялочкин. Первый поссовет Люблино возглавил машинист Иван Павлович Филиппов. Отрядом рабочей милиции командовал деповский рабочий Павел Помазанов.
Был создан рабочий клуб имени III Интернационала с библиотекой, располагавшийся на северном блокпосту. Позднее он переехал в усадьбу Голофтеевых. В 1920-е годы здесь располагались школа, библиотека (до 10 тыс. томов) с читальней, техническая станция, театральный зал, где регулярно выступали артисты московских театров и демонстрировались кинофильмы, устроен спортивный павильон со спортплощадкой и двумя детскими площадками, где работали опытные массовики. Во дворе установили громкоговоритель, на танцплощадке по выходным играла музыка. В 1933 г. для Дома культуры в центре посёлка выстроили новое здание.
В начале 1920-х годов Люблино ещё сохраняло черты дачной местности. «Толстые стволы вековечных сосен окружают Люблино. Реже попадается берёза… Люблино состоит из 350 дач в большинстве частновладельческих… сдававшихся по цене 200 рублей за сезон». Население не превышало 3 тыс. человек. Но с середины 1920-х годов рядом с дачами вырастают рабочие посёлки различных предприятий столицы, позже появились и ряды деревянных бараков, «совершенно сливаясь с Люблином, образуя с ним одно целое». Леса исчезают, «в большинстве случаев новые домики стоят на совершенно открытом месте, без всякой зелени, что мало привлекает дачников».
В 1925 г. посёлок Люблино, насчитывавший несколько тысяч жителей, был преобразован в город. Сохранилась его характеристика того времени: «Это городок с тесно прижавшимися друг к другу домами, окружёнными верандами и небольшими садиками, вернее палисадниками, с улицами, обсаженными по обе стороны липами. Стоит он в сухой песчаной местности, имея ближайший лес лишь в 2,5 км, около усадьбы Кузьминок». Церковь была закрыта, а в её алтаре устроили «уголок безбожника». Впрочем, в 1928 г. верующие перенесли её в село Рыжево под Егорьевском, где она действует до сих пор.
В 1931 г. в городе началось строительство завода, призванного обеспечить потребность транспорта в запасных частях для паровозов. В 1932 г. были пущены чугунолитейный, сталелитейный, кузнечный цеха, а в ноябре 1933 г. строительство Люблинского литейно-механического завода было закончено. В 1939 г. в городе насчитывалось более 63 тыс. человек. К нему присоединяются посёлок Кухмистерский, деревня Печатники, Поля орошения, посёлки Люблинский (при комбинате очистки вод), Перерва.
В 1947 г. был принят генеральный план застройки Люблина. Но он практически не выполнялся. Кроме издавна существующих посёлков, как грибы, возникали новые. Каждое ведомство создавало свой посёлок со своей инфраструктурой. Так возникли посёлки треста Высотстрой, треста Мосграждануглестрой, треста Росотделстрой и др.
В 1960 г. Люблино с почти 86 тыс. жителей было включено в состав Москвы. Вскоре началась массовая жилищная застройка, а поля орошения были отданы под промышленную зону.
