Название этого московского района самым тесным образом связано с возникшим здесь в 1920-х годах посёлком Сокол, представляющим собой совершенно особую, ни на что не похожую часть столицы.
Идея создания подобного поселения была, пожалуй, впервые высказана в 1762 г. Ж.Ж. Руссо, писавшим, что «большие города истощают государство. Богатство, которое они создают, иллюзорно». Свой нравственный идеал знаменитый французский энциклопедист связывал с патриархальным состоянием, когда человек наиболее приближен к матери-природе.
Прошло более ста лет, прежде чем идея Руссо, трансформировавшись, обрела реальные черты. Основателем нового движения стал забытый ныне английский парламентский стенограф Э. Говард (1850—1928). Более 30 лет он посвятил осуществлению своей цели. Его первая книга появилась в 1898 г. В третьем, переработанном издании, название более точно выразило идею Говарда: «Грядущие сады-города». Эту книгу перевели почти на все европейские языки.
Идея Говарда получила широкое распространение у него на родине и за рубежом. При его жизни было построено два города-сада; самого автора избрали почётным членом британского общества архитекторов. В 1906 г. собрался первый съезд британских обществ, представляющих английские города-сады; в 1913 г. создается международная организация союза городов-садов и планировки таких городов.
К этому же времени относится и возникновение московской организации, задумавшей построить город будущего на Ходынском поле. Начало её относится к 1903 г., когда Городская дума, при обсуждении вопроса о местоположении больницы имени Солдатенкова, во время своего заседания 9 декабря 1903 г. между прочим постановила: «…поручить Городской управе составить проект и смету на спланировку земельных участков и регулировки проездов на Ходынском поле и представить соображения о включении местности Ходынского поля в черту Москвы».
Поручение было исполнено к 1905 г., и за два последующих года были выполнены некоторые работы. Но разбивка земельных участков оказалась неудовлетворительной, и было решено составить новый проект. Утверждение изменённого проекта увязло в бюрократических структурах, и дело затянулось на годы. При этом в резолюции финансовой комиссии впервые появилось словосочетание «город-сад». В 1912 г. была произведена планировка сквера перед больницей и устроен к ней проспект, названный, как и больница, именем К.Т. Солдатенкова. По проспекту проложили временную трамвайную колею.
К этому решению городскую власть подтолкнул так называемый «квартирный вопрос». Цены на квартиры в границах Бульварного кольца доходили до 50—75 рублей за квадратную сажень, в то время как в пригороде составляли всего 20—24 рубля. Многие дачные местности (Кусково, Гиреево, Малаховка) заселялись «зимниками», то есть людьми, снимавшими на лето дачи и остававшимися жить на них круглый год, несмотря на неприспособленность их для зимнего жилья.
Ходынское поле было идеальным местом для создания пригорода нового типа — здоровая, сухая местность, хорошая связь с городом, рядом образцовая больница и традиционные места гуляний и отдыха. Застройку можно было начинать с нуля. Необходимо было лишь продумать проект города-сада и не допустить его застройки в духе трущоб Марьиной Рощи или Бутырок.
Принципы были немудреные: регламентированное устройство жилых помещений (высота комнат, домов, количество квартир); обязательное отступление домов от красных линий, отвод земли под бульвары и скверы, запрет на устройство промышленных и ремесленных заведений. Регламентировалась и сдача жилплощади в аренду, чтобы не допускать эксплуатации в коммерческих целях.
Согласно проекту, город-сад располагался полосой длиной в 3 версты с северо-востока на юго-запад, ограничиваясь Петербургским шоссе, ипподромом Бегового общества и путями Александровской железной дороги; с запада и севера он примыкал к землям деревни Шелепихи и Военного ведомства. Обсуждение окончательного варианта застройки отложили до разрешения вопроса о месте проведения предстоящей в 1916 г. Всероссийской выставки. Тем временем подготовительные работы продолжались: заключили в трубу речку Пресню (Синичку), на что было затрачено более полумиллиона рублей; провели планировку местности.
Бурные события 1914—1921 гг. помешали исполнению плана, но мечта о создании города-сада, несмотря на революции и войны, не угасла. В1918 г. В.Я. Белоусов, впоследствии первый председатель Центр-жилсоюза, опубликовал в «Правде» статью о создании жилищной кооперации. Группа специалистов с дореволюционным стажем полтора года пробивала через инстанции устав новой кооперативной организации, который был зарегистрирован в Московском управлении недвижимым имуществом в 1923 г. и спустя два года — в НКВД РСФСР. В итоге в 1920-х годах в ближайших окрестностях Москвы появляются кооперативные посёлки, которые было принято называть романтическими именами: «Дружба» (станция Перловка), «Свет и воздух» (Ходынское поле), «Ястреб» (посёлок Всероссийской ассоциации инженеров). Правда, не всем им было суждено получить развитие. Наиболее ярким из них стал посёлок Сокол.
В литературе существует несколько версий происхождения названия посёлка Сокол. Одна, наиболее убедительная, говорит, что первоначально его строительство намечалось в Сокольниках, и даже существовала печать с рисунком сокола, державшего в клюве домик. Версия о якобы первоначальном размещении правления кооператива в доме животновода по фамилии Сокол не выдерживает никакой критики. Не отвергая существующих предположений, автор склоняется в пользу мнения, изложенного в одной из статей журнала «Жилищная кооперация» за 1927 г., которая объясняет название нового кооператива (ещё не посёлка) тем, что «соколом» на языке строителей называется орудие производства штукатуров. Наиболее вероятно, что название посёлка произошло от строительного термина.
Первое организационное собрание учредителей Рабочего жилищно-строительного кооперативного товарищества «Сокол» состоялось 11 апреля 1923 г. На нём были выбраны в правление В.Ф. Сахаров (председатель), Н.Ф. Янек, А.И. Ефремов и Б.М. Великовский. Последний, уже сложившийся архитектор, зарекомендовал себя постройкой многочисленных доходных домов, промышленных предприятий, был автором более 150 проектов. Именно он привлёк к работе по планированию посёлка и проектированию домов таких архитекторов, как Н.В. Марковников и В.А. Веснин (с ними он вместе работал), А.В. Щусев, Н.Н. Колли. Учредителями товарищества стали в основном работники различных кооперативных организаций, спецы-хозяйственники, люди тёртые и обладавшие необходимыми связями, и лишь благодаря их энергии и опыту возник и окреп посёлок Сокол. А трудностей и препятствий вначале было немало. Почти 4 месяца потребовалось для согласования и подписания арендного договора с Управлением, по которому были получены в аренду на 35 лет земельная площадь в 49 десятин во Всехсвятском Серебряном Бору с обязательством: застроить в 7-летний срок этот участок примерно 200 домами.
Подписание договора совпало со строительной горячкой, связанной с возведением Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки (у Крымского моста), на которую работала едва ли не вся страна. Рабочие руки были заняты выставкой, стройматериалы исчезли из свободной продажи, да и цены на материалы и работу достигли невиданных высот. Тем не менее, не откладывая дело в долгий ящик, в сентябре заложили 12 домов, на строительный сезон 1924 г. запланировали постройку еще 20 зданий. Намеченная жилтовариществом программа предусматривала возведение коттеджей и двухквартирных домов. Типы домов и материалы были самые разнообразные, со временем от каркасных и рубленых домов перешли к каменным (по системе Герарда). Опытное строительство велось под наблюдением НИИ экспериментальных сооружений, который устроил в посёлке показательную станцию. Благодаря этому посёлок Сокол стал широко известен, о нём много писали, сюда приезжали экскурсии, делегации, осматривали архитектуру, новые типы домов. А посмотреть было на что: немецкие особнячки с мансардами, английские коттеджи, русские бревенчатые пятистенки… И не только типовые. Изрядную часть домов строили по оригинальным проектам известных архитекторов. Строительство посёлка было снято в фильме «Светлый город».
Улицы в проекте первоначальной планировки носили традиционные названия, принятые в дачных посёлках: Большая, Вокзальная, Школьная, Уютная. Но в 1928 г., когда большая часть существующего ныне посёлка была застроена (101 дом), они получили названия в честь русских художников, «чтобы подчеркнуть связь посёлка с искусством и его стремления быть показательным в художественном отношении». И обитатели старались «быть показательными». Действительно, было бы странно, если бы жители «города-сада», города будущего, не занялись садоводством, в котором, кстати, достигли значительных успехов. В 1935 г. в посёлке была организована ячейка Московского общества содействия зелёному строительству, которую возглавил Н.И. Любимов. В 1939 г. эта ячейка, единственная из московских, участвовала во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке и получила диплом. Но многие жители гораздо раньше начали самостоятельно заниматься выращиванием цветов и декоративных культур. Так, например, З.И. Яшнова с 1928 г. занималась выращиванием винограда, любоваться которым приезжали издалека. Можно назвать К.С. Еремину, А.Д. Ерофееву, В.И. Ковтун, С.Д. Купаляна, В.М. Чернышеву и многих других. Да и сам посёлок оправдывал своё название «города-сада». Под руководством декоратора-садовода А.Н. Челищева каждая улица была засажена определенной породой деревьев: на улице Брюллова росли красные клёны, на улице Шишкина— ясени, на улице Поленова— сахаристые клены. Отдельные участки представляли собой настоящие дендрарии: здесь можно было увидеть пихту, пробковое дерево, голубые ели, каштаны.
Ещё в 1933 г. название посёлка Сокол стало официальным для всей окружающей местности, которая стала одним из перспективных направлений в развитии Москвы. Первоначально эта территория входила в Краснопресненский район Москвы, а перед войной выделилась в самостоятельный Ленинградский район. В дополнение к трамваю и троллейбусу в 1937 г. здесь вступила в строй вторая в Москве линия метро, конечным пунктом которой стала станция «Сокол». Малоэтажная деревянная окраина уже в довоенные годы начала приобретать городской вид. Постепенно вокруг посёлка стали возникать городские кварталы.
Последующая жизнь посёлка Сокол была сплошной борьбой — с наступлением города, с чиновничеством, борьбой за право придерживаться иной системы ценностей, которая началась с самого его рождения. Были трудности с арендой земли, стройматериалами. Государство не оставляло своим «вниманием» формально независимое кооперативное товарищество. В 1930 г. началась кампания против жилищно-строительных кооперативов. Поводом послужила сдача владельцами в поднаём своих квартир. Хотя казалось, что государство борется за нормальные условия жилья, фактически речь шла о доходах, которые плыли мимо государственного кармана. Досталось и Соколу. Как отмечалось в печати, «сдача здесь доходила до 60%… Сумма, взимаемая за сдаваемую площадь, доходит до 500% себестоимости». В 1934 г. Мосгоржилстройсоюз предложил слить Сокол с другими кооперативами. В конце 1930-х годов все РЖСКТ были ликвидированы. Тем не менее благодаря своим жителям посёлок Сокол удалось отстоять. Правда, при этом он повис, что называется, между небом и землёй — не деревня и не город. В 1950—1960 годы его готовили под снос.
В таком непонятном состоянии посёлок находился до 25 мая 1979 г., когда его поставили «под государственную охрану» как первенца советской архитектуры. Правда, статус памятника нисколько не умалил трудности посёлка. В 1989 г. Сокол получил права самоуправляемой общины и с тех пор живет в условиях полного самофинансирования. Летом 1999 г. появилось постановление московского правительства «О мерах по дальнейшему обеспечению сохранности памятника архитектурно-градостроительного комплекса — посёлка Сокол». Будем надеяться, что оно поможет сберечь уникальное селение в черте города Москвы.
Всехсвятское
Но история этого московского района была гораздо древнее и связана с судьбой старинного села Всехсвятского, прежде именовавшегося село «Святые Отцы», которая восходит к XV в. Своим названием оно обязано небольшому Всехсвятскому монастырьку. В литературе встречается утверждение, что впервые он упоминается в 1398 г. Но это предположение не находит подтверждения в имеющихся в нашем распоряжении документах.
Впервые в сохранившихся источниках село упоминается лишь в самом конце XV в., в завещании князя Ивана Юрьевича Патрикеева.Согласно ему, село «Отцы святые» предназначалось для его сына Ивана.
Отец Ивана Юрьевича — князь Юрий Патрикеевич, потомок великого князя литовского Гедимина, выехал в Москву в самом начале XV в. и сразу же занял одно из первых мест среди московских бояр. Очевидно, что по приезде он получил обширные владения под Москвой и, возможно, по обычаю того времени основал здесь небольшой домовой монастырь. Так ли это было, по прошествии времени сказать крайне трудно, ибо история этой обители неизвестна.
Так же как и отец, Иван Юрьевич занимал видное положение при московском дворе, приходясь двоюродным братом великому князю Ивану III. Однако в 1499 г. Патрикеевых постигла опала. Поводом к ней послужил вопрос о престолонаследии. Как известно, великий князь Иван III был женат дважды. От первого брака с дочерью молдавского господаря Еленой Волошанкой он имел внука Дмитрия (отец того Иван умер в молодости), а от второго брака с племянницей последнего византийского императора Софьей Палеолог — сына Василия. При дворе образовались две партии. Первая, во главе с князьями Патрикеевыми и Ряполовскими, поддерживала Дмитрия Внука, которого даже короновали еще при жизни отца. Однако Софье Палеолог удалось добиться от мужа, чтобы он в 1499 г. объявил наследником престола её сына Василия. Дмитрия Внука посадили в темницу, где он и скончался в 1509 г., через несколько лет заточения. Поддерживавшего его Ивана Юрьевича Патрикеева с сыновьями осудили на смерть, которая позже была заменена насильственным пострижением в монахи. Все вотчины Патрикеевых были конфискованы в пользу государя.
Всехсвятское находилось в Дворцовом ведомстве несколько десятилетий, пока в 1587 г. не было отдано царем Фёдором Ивановичем протопопу московского Архангельского собора как вклад по душе царя Ивана IV. Выбор этот был не случаен, поскольку уже с XIV в. этот кремлёвский собор служил местом погребения членов московского княжеского дома. Судя по описанию этого времени, к селу «тянула» деревня Кузьминская, Гридина тож, и несколько пустошей. «И всего за архангельским протопопом с братьею сельцо живущее, да 9 пустошей, а в них 9 дворов крестьянских, а людей в них тож, пашни паханые худые земли 20 четьи, лесом поросло 88 четьи… сена 20 копен, лесу рощи 497 десятин».
Находившееся близ Тверской дороги село уже в конце XVI в. приобретает значение «подъездного», в котором перед въездом в столицу останавливались послы и другие знатные иноземцы. Так, в 1599 г. тут окольничим М. Татищевым был торжественно встречен сын низложенного шведского короля Эрика XIV — Густав. Борис Годунов желал его женить на своей дочери Ксении. Главным условием для брака должно было стать принятие Густавом православия. Несмотря на то что царь обещал с помощью русского войска сделать его правителем Финляндии и Ливонии, Густав не согласился поменять веру. Его сначала посадили в тюрьму, а затем дали в удел Кашин, где он и скончался в 1607 г.
В Смутное время окрестности Всехсвятского стали зоной боевых действий. Здесь размещались войска под командованием М.В. Скопина-Шуйского, осаждавшие тушинский лагерь Лжедмитрия II. Однако вскоре они были вынуждены отступить к столице, а село занял самозванец. По позднейшему преданию, именно во Всехсвятском последний зарыл свои сокровища перед тем, как бежать прочь от Москвы.
События начала XVII в. привели к тому, что село, не раз попадавшее в зону боёв, было полностью разорено, и писцовая книга 1624 г. зафиксировала здесь лишь пустошь, «что было село Святые Отцы на речке на Ходынке».
Более полувека это место так и оставалось незаселённым, пока в 1678 г. владельцем здешних земель не стал боярин Иван Михайлович Милославский (1629—1685), племянник первой жены царя Алексея Михайловича, впоследствии один из самых деятельных сторонников царевны Софьи. Он завёл здесь обширное хозяйство и устроил свою усадьбу, центром которой с 1683 г. стала каменная церковь во имя Всех Святых. По описанию 1686 г., в селе стоял «двор боярской, а в нём живет прикащик, да двор конюшенный, и скотный со всяким дворовым строением, да к селу ж Всесвятскому на речке на Ходынке построена вновь мельница, мелет в 4 колеса. Всего в селе и на мельнице дворовых, и кабальных, и задворных людей и поваров 44 человека».
Единственная дочь Ивана Михайловича, Федосья, вышла замуж за нашедшего приют в России имеретинского царевича Александра, и Всехсвятское составило её приданое. В 1695 г. Федосья умерла, и по именному указу царей Ивана V и Петра I село было закреплено за Александром Арчиловичем.
Появление иноземного царевича при московском дворе было связано с борьбой Грузии за независимость. Имеретия была одним из самостоятельных государств в раздробленной Грузии. Во второй половине XVII в. царь Имеретии Арчил II был вынужден оставить свою родину, спасаясь от турецкого нашествия. Царевич Александр был близким сотрудником Петра I, который знал его с детства и взял с собой в свою первую заграничную поездку. В Гааге он изучал бомбардирское искусство и, пробыв три года, по возвращении в Россию в 1700 г. был назначен первым генерал-фельдцейхмейстером — начальником артиллерии. Ему было поручено руководство Пушкарским приказом. Однако в битве под Нарвой, где он командовал артиллерией, Александр Арчилович был взят шведами в плен, в котором, несмотря на несколько попыток вызволить его, так и скончался в 1710 г.
По описанию 1704 г., в селе Всехсвятском находились: двор царевичев, двор псарский, четыре двора дворовых людей, плотника, печника и 20 крестьянских дворов. Всего же в имении числился 31 двор, в которых проживало 119 человек. Здесь находились также дома грузинских дворян из бывшей свиты Арчила II.
После кончины царевича Александра Арчиловича Всехсвятское перешло к его сестре Дарье Арчиловне.
В первой трети XVIII в. Всехсвятское становится местом неоднократных остановок русских императоров перед въездом в первопрестольную. Пётр I не раз останавливался у Дарьи Арчиловны, и именно отсюда 30 января 1722 г. он начал парадное шествие в честь победы в Северной войне. В феврале 1730 г. здесь остановилась перед въездом в Москву новая императрица Анна Иоанновна. Сановники, составлявшие Верховный тайный совет, пригласили на русский престол позабытую в Москве дочь царя Ивана V, сводного брата и соправителя Петра I, предъявив ей «кондиции», ограничивавшие власть императрицы в их пользу. 10 февраля делегация от «верховников» торжественно встретила её во Всехсвятском. Но императрица задержалась в селе на пять дней. Здесь она встречалась и вела переговоры с многочисленными противниками «верховников» из числа бояр и дворянства, сторонниками неограниченной самодержавной власти. А 25 февраля в Кремле, на встрече с депутатами от дворянства, которые в своих петициях выразили ей полную поддержку, императрица демонстративно разорвала подписанные ею ранее «кондиции».
Превращение села в резиденцию грузинского царского дома и рост его населения потребовали расширения приходской церкви. При Дарье Арчиловне в 1733—1736 гг. во Всехсвятском вместо прежней деревянной церкви строится новый каменный храм с двумя приделами. Первый был посвящен иконе Божьей Матери «Всех Скорбящих Радости», а второй — почитаемому в Грузии Симеону Богоприимцу и Анне Пророчице. До присоединения Грузии к России службы в храме проходили на грузинском языке. Для того чтобы не прерывать на это время церковных служб, Дарья Арчиловна распорядилась поставить по соседству со стройкой полотняный шатёр, в котором была устроена временная церковь.
В 1748 г. Всехсвятское жалуется племянникам Дарьи Арчиловны грузинским царевичам Георгию и Бакару Вахтанговичам. Оба они служили в русской армии — царевич Бакар Вахтангович в чине генерал-лейтенанта, царевич Георгий Вахтангович в чине генерал-майора. Всехсвятское было поделено между ними. Бакару Вахтанговичу досталось 84 дворовых (42 мужчины и 42 женщины) и 104 крестьянина; Георгию Вахтанговичу — 85 дворовых (42 мужчины и 43 женщины) и 187 крестьян (95 мужчин и 92 женщины). К нему отошли земли по левую сторону от Санкт-Петербургской дороги, в том числе 4 пруда из шести на речке Таракановке и две лучшие лесные рощи. Видимо, раздел был проведен по просьбе Георгия, который проявил больше заинтересованности в обустройстве этого владения. Им был отремонтирован старый деревянный дом и построен ещё один — небольшой летний дворец. На плане 1803 г. они показаны далеко позади церкви поставленными в одну линию, перпендикулярно к правому берегу речки Таракановки. Позади дворца был разбит регулярный сад с прямыми линиями аллей, тянувшийся вдоль Таракановки до её впадения в речку Ходынку. Не обошли заботы Георгия Вахтанговича и Всехсвятского храма, в котором был устроен новый иконостас.
Спустя два года, Бакар умирает, и его половина села досталась его вдове Анне Егоровне с сыновьями Леоном и Александром. Другая же половина Всехсвятского по-прежнему оставалась во владении Георгия Вахтанговича. С этой поры село официально разделилось на два владения — «Малое Всехсвятское» и «Большое Всехсвятское», хотя оба они составляли единую линию домов, вытянувшихся по правой стороне шоссе, а левую сторону занимали рощи и господские дома близ церкви Всех Святых.
На Петербургском шоссе рядом с церковью находились несколько домов грузинских владельцев. Здесь жили близкие родственники царевича Георгия — его сестра царевна Анна, племянницы и внучки, которые «по неимуществу» получали денежный пенсион из его доходов. В завещании, составленном незадолго до смерти, в 1784 г., Георгий выделил им часть своих имений в Тамбовском и Астраханском наместничествах, а село Всехсвятское и соседнее сельцо Егорьевское (Коптево) предоставил императрице Екатерине II. При этом царевич «просит на то монаршего благословения, дабы живущим при селе Сесвяцком из давных лет особыми домами однонациональные ему сестре ево царевне Анне, вдовам княжнам Катерине и Алене Баратовым, дворянским женам Елисавете Тавкалевой и Нениле Иоридовой на тех местах под её высочайшим покровительством пребывать, и майору князь Дмитрию и жене ево княгине Варваре Цициановым».
Во время нашествия Наполеона село подверглось полному разгрому. Все крестьянские дома были сожжены, пруды спущены, хозяйство разграблено мародерами. Разоренная церковь была вновь освящена только в июне 1813 г., а её приделы — в 1815 г. После изгнания французов в парке, частично сохранившемся, были установлены статуи русских воинов, рядом с храмом возобновили пруд, называемый Стерляжьим, на речке Ходынке насыпали искусственный остров, где была сооружена беседка, но восстановить утраты в полном объеме уже не удалось. Прежние господские дома были разобраны, и на их месте на карте 1818 г. показаны пять дачных строений со службами. К этому времени «сад села Всехсвятского» был пожалован молдавскому господарю Маврокордато, а в конце XIX в. принадлежал его племяннице графине Санти, вышедшей замуж за генерала и члена Государственного совета Л.П. Софиано. Их великолепная дача пользовалась особой известностью.
С середины 30-х годов XIX в. Всехсвятское и его окрестности становятся излюбленным дачным местом для состоятельных москвичей. Часть Всехсвятского в 1838 г. перешла к внучке царевича Бакара Вахтанговича Анне Георгиевне Толстой, известной покровительнице Н.В. Гоголя. В 1862 г. она продала свою долю А.Н. Шиловской, а та, в свою очередь, ротмистру Рукину. Земли, которые перешли в казну, стали распродаваться в частные руки. Среди покупателей были и местные крестьяне, и состоятельные москвичи, скупавшие землю для строительства дач.
В 1834 г. завершилось строительство Санкт-Петербургского шоссе, затем отвод Волоколамского шоссе. Из пригородного аристократического имения Всехсвятское всё более превращалось в шумный московский пригород, где стали селиться ямщики и различные ремесленники. После крестьянской реформы 1861 г. село стало волостным центром, здесь находились волостное правление, три земских училища, церковно-приходская школа и богадельня, жили полицейский становой пристав, два урядника, отряд конной стражи, в помещении которого сейчас размещается эскадрон конной милиции. В 1884 г. во Всехсвятском на 73 двора приходилось более 300 жителей (144 мужчины и 187 женщин), 52 дачи, 1 фабрика, 1 живодерня, 8 лавок, 9 трактиров, 1 питейный дом, женская и мужская начальные школы, Александровское военное училище.
Близость летнего войскового лагеря на Ходынке содействовала превращению Всехсвятского в дачное место для семей офицеров. Крестьяне бросили занятие сельским хозяйством, строили на своих наделах дачи и занимались торговлей (главным образом перепродажей). Все свободные постройки по обе стороны шоссе заняли ремесленники, в основном евреи, которым было запрещено селиться в столице.
С увеличением населения возрастает значение Всехсвятского храма. В его приходе состояло более тысячи жителей, в том числе крестьян Петровского-Зыкова, Коптева, рабочих ткацкой фабрики в Михалкове. В I860 г. в храме был отреставрирован иконостас, в 1884 г. иконописцем Пашковым были обновлены приделы храма и заново освящены митрополитом московским Иоанникием. В 1896 г. живопись снова реставрируется. Каждый июль во Всехсвятский храм для торжественной службы привозилась чтимая икона Иверской Божьей матери. В начале XX в. проводятся работы по расширению приделов. К сожалению, богатый и древний храм притягивал не только богомольцев. В апреле 1908 г. его ризница была ограблена, из храма унесено множество вещей, имевших художественную ценность.
Напоминанием об интереснейшей истории Всехсвятского в XVIII в. было церковное кладбище при храме Всех Святых (уничтоженное после Великой Отечественной войны). Здесь были захоронены князь Д.Е. Багратион и его дочь, князь Г.И. Авалов с женой, в самом храме находились могилы нескольких князей Цициановых, из рода которых происходил известный генерал, участник войны на Кавказе. До наших дней сохранилось пирамидальное надгробие умершего в 1795 г. грузинского царевича князя Ивана Александровича Багратиона, установленное его сыном, князем Петром Ивановичем, будущим знаменитым полководцем во время Отечественной войны 1812 г.
В начале XX в. Всехсвятское — шумное большое село со множеством дач, пятью трактирами, пятью винными лавками и рестораном, но его «приписное» население по-прежнему разделялось на два крестьянских общества: Большое Всехсвятское с 47 дворами и Малое Всехсвятское с 27 дворами. Многочисленные дачи оттеснили от шоссе старинную рощу. Между Всехсвятским и Зыковом разросся в сторону Московско-Виндавской железной дороги посёлок Новостройка, населённый ремесленниками и мелкими торговцами. Значительную часть дачников составляли офицеры входивших в лагеря частей и офицерские семьи. Поэтому дачная застройка расширялась в западном направлении, в сторону Малой Всехсвятской рощи по левую сторону от речки Таракановки и Большой Всехсвятской рощи в сторону Покровского-Стрешнева. К Окружной железной дороге и станции Серебряный Бор протянулись улицы большого дачного посёлка Песчаного. Строились и целые комплексы по 6—7 домов в одном дворе, предназначавшиеся для офицеров одной воинской части.
Всехсвятское становится промышленным населённым пунктом. В селе и около него появляется ряд небольших производств: вышивальная фабрика Тимашова, химический завод общества «Польза» возле Ходынского поля; купец И.Г. Погудкин открыл во Всехсвятском типографию и переплетную мастерскую. В центральной части села на двух десятинах купленной у крестьян земли в 1896 г. был основан завод «для выработки глиняных изделий, терракоты и фаянса», на котором едва ли не впервые в России стали производиться изоляторы для электрических проводов. Уже в 1905 г. электротехническая продукция завода была отмечена золотой медалью на международной выставке в Брюсселе, а в послереволюционные годы завод «Изолятор» стал ведущим предприятием страны в своей отрасли. В 1897 г. в подмосковное село прокладывается конно-железная дорога (конка). А затем по землям Всехсвятского прошла и колея Виндавской железной дороги с платформой Подмосковная (ныне Красный Балтиец), где расположились ремонтные мастерские и рабочий посёлок.
Близость Военного поля сказалась на характере возникших здесь благотворительных учреждений. С Всехсвятским тесно связана история двух замечательных военно-филантропических заведений: Александровского убежища для увечных и престарелых воинов и Алексеевского приюта для офицеров. После русско-турецкой войны в 1878 г. рядом с селом и Всехсвятской рощей были основаны убежище для инвалидов этой кампании и при нём новопостроенный храм во имя святого Александра Невского, заложенный в 1881 г. великим князем Николаем Николаевичем в память убиенного царя Александра II. Здесь было несколько хозяйственных построек, бани и 15 домиков, построенных на частные деньги, а также «царский павильон», украшенный статуей Александра II работы художника Гессе, бюстами Алексавдра III и императрицы Марии Фёдоровны.
Алексеевское убежище для лиц офицерского состава разместилось в 1893 г. в двухэтажном доме, построенном архитектором И.П. Зеленским в итальянском стиле на деньги купчихи Алексеевой. Попечителем-распорядителем Алексеевского убежища был генерал-лейтенант Мерчанский.
От убежищ получили названия Инвалидные улицы, а затем и Инвалидный рынок (ныне Ленинградский). В 1934 г. на месте убежищ были построены три здания Института изучения труда инвалидов, в состав которого входили также больница и лаборатории. Затем здесь появился протезный завод, а после его перевода (на Коровинское шоссе) построен комплекс административных зданий.
Когда началась Первая мировая война, печальные вести всё чаще приходили на Ходынское поле и в село Всехсвятское. Доктор Александровской больницы СВ. Пучков, гласный Московской городской думы, выступил с инициативой создания Братского кладбища для погибших на фронтах войны. Он проявил подлинную самоотверженность в стремлении привлечь Думу и общественные организации к участию в этом благородном деле и впоследствии стал попечителем кладбища. В октябре 1914 г. Городская дума приняла решение о приобретении для этой цели 11 десятин липовой рощи (бывшего некогда сада княгини Маврокордато); еще 8 десятин были выделены из казённой государственной дачи села Всехсвятского, принадлежавшей царской семье.
Первые захоронения произошли на Братском кладбище 15 февраля 1915 г., тогда же была освящена временная деревянная часовня. Затем на средства A.M. и М.В. Катковых, потерявших в начале войны двух сыновей, сооружается каменная пятиглавая церковь с отдельной звонницей по проекту А.В. Щусева. В дальнейшем архитектор Р.И. Клейн спроектировал ансамбль памятной церкви с двумя галереями, в одной из которых предполагалось разместить материалы о ходе военных действий, а в другой — трофеи.
На Братском кладбище нашли последнее пристанище многие герои войны. Увы, до нашего времени сохранилась лишь одна могила поручика Шлихтера, погибшего в дни Брусиловского прорыва. На месте бывшего кладбища были выстроены жилые дома, кинотеатр «Ленинград», разбит парк отдыха. В построенной А.В. Щусевым церкви до недавнего времени находился овощной магазин. Остальные постройки не сохранились. Только в 1989 г. стараниями москвичей был установлен памятный крест на месте Братского кладбища.
С историей Всехсвятского связано и ещё одно замечательное имя русской истории. Речь идёт о великой княгине Елизавете Фёдоровне. В 1906 г. после убийства эсером Каляевым её мужа великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, Елизавета Фёдоровна создала на территории Всехсвятского трудовое убежище для увечных воинов русско-япоиской войны, которое получило название Сергиево-Елизаветинское. Землю для него специально выделило Министерство земледелия. К 1909 г. оно имело каменные жилой трехэтажный дом, хозяйственный дом, электростанцию и несколько деревянных хозяйственных пристроек, начальное училище с ремесленным отделением и собственный духовой оркестр. Штат составлял 100 человек. В убежище принимались, кроме инвалидов войны, нижние чины армии и полиции, получившие увечья при исполнении служебных обязанностей, а также были выделены 70 вакансий для сирот, потерявших родителей в войне с Японией. Сергиево-Елизаветинское убежище получило довольно широкую известность, в том числе и в Европе. Оно прекратило своё существование после 1917 г.
В конце 1930-х годов был закрыт и Всехсвятский храм, при этом его великолепный пятиярусный иконостас был разломан и сожжён тут же около церкви. Храм был открыт лишь в 1946 г. стараниями жителей, в том числе при активном участии О.И. Богословской. После войны она от имени созданной вновь церковной общины связалась с грузинскими писателями и поэтами, писала во все инстанции и даже Сталину о необходимости открытия церкви, указывая на то, что храм, достроенный в XVIII в. Дарьей Арчиловной, является усыпальницей многих знатных фамилий из царских и княжеских родов, памятником русско-грузинской дружбы. Она неоднократно была на приёме у М.И. Калинина и добилась того, что храм был открыт. Прихожане избрали Ольгу Ивановну старостой церкви Всех Святых.
Иконостас и иконы были изготовлены заново. В новой росписи храма сохранены изображения почитаемых в Грузии святых: святой Нины, святой Тамары, святой Дарьи как напоминание о прошлом Всехсвятского, тесно связанном со всей историей русско-грузинских отношений. И следует отметить, что храм приобрёл такую популярность, что в дальнейшем потребовалось новое расширение его внутренних помещений. В современном виде он вмещает одновременно около 5 тыс. молящихся, но в дни праздников собирается столько людей, что приходится вести службу в несколько этапов. Приход Всехсвятского храма — один из крупнейших в Москве. С 1992 г. храм Всех Святых стал патриаршим подворьем.
Село Всехсвятское вошло в городскую черту Москвы в 1917 г. как часть Всехсвятско-Петровского подрайона. Само название «Всехсвятское», однако, не дожило до нынешних дней, ибо было неприемлемо для советской власти. В 1928 г. появилось новое название — «Посёлок Усиевича», в честь большевика Г.А. Усиевича. С 1933 г. его сменило название «Посёлок Сокол», а именем Усиевича была названа одна из ближайших улиц. История Всехсвятского как села закончилась, но продолжается как история одного из районов Москвы.
