Своим названием село Свиблово, лежавшее на берегу Яузы, обязано прозвищу видного боярина и воеводы XIV в. Фёдора Андреевича Свибло.
Он происходил из старинного рода Ратши и своё прозвище получил, видимо, от физического недостатка (свиблой означает шепелявый, косноязычный). Будучи ещё молодым человеком, в 1366—1367 гг. он принимал участие в постройке белокаменного московского Кремля, память о чём осталась в названии Свибловой башни. В 1377 г. Фёдор Свибло был воеводой в походе на Мордовскую землю, а тремя годами позже, во время выступления Дмитрия Донского на Куликово поле, был оставлен в Москве для охраны города и путей сообщения с войсками. Среди самых близких к Дмитрию Донскому лиц он стал свидетелем его духовного завещания 1389 г. В самом конце XIV — начале XV в. по неизвестной для нас причине Фёдор Свибло попал в опалу, а все его многочисленные владения были конфискованы великим князем. В своём завещании 1406 г. среди своих «примыслов» Василий I упоминает и «село Тимофеевское на Яузе», которое вскоре по прежнему владельцу стало именоваться Свибловом.
Никаких сведений по истории села в XV — первой половине XVI в. обнаружить не удалось. Только из межевой грамоты 1560 г. становится известно, что в середине XVI в. оно принадлежало Ивану IV. Более подробные данные содержатся лишь в документах, составленных после Смутного времени.
Около 1620 г. Свиблово с пустошами Лысцовой и Ерденевой было дано стольнику Льву Афанасьевичу Плещееву, человеку, близкому ко двору царя Михаила Романова, в качестве награды «за московское осадное сиденье королевичем приход». Свою новую подмосковную вотчину Плещеев передал в 1623 г. сыну Андрею. При нём по описанию 1624 г. в селе значился двор вотчинников, где жили деловые люди, и два двора людских. Андрей Львович служил стольником, воеводой в юго-восточных городах и сравнительно мало бывал в своей подмосковной.
В 1658 г. селом владел его родной брат Михаил Львович Плещеев, за которым Свиблово значилось и по переписи 1678 г. Новый владелец села представлял собой интересный и весьма характерный тип служилого человека того времени. С 1632 г. он служил стольником у царя Алексея Михайловича, в бытность того ещё царевичем. В 1649 г. он попытался местничаться с более родовитым князем Василием Хилковым, за что в жилецком подклете был бит батогами. Уговоры думного дьяка от имени царя прекратить тяжбу на Плещеева не подействовали, и он заявлял: «Хотя смерть свою видеть, менши князя Василия Хилкова не быть». После такого ответа его отвели в Разряд, отдали под страту стрельцам, а на следующий день вторично били батогами. В 1655 г. во время войны с Польшей Плещееву поручили отпустить из Смоленска хлебные запасы, но он не исполнил этого дела, наклеветав на своего начальника и владельца соседнего села Леонова боярина Ивана Никитича Хованского, что якобы не смог отправить хлеб вследствие помех с его стороны. Началось следствие. Заносчивость и грубость Плещеева запомнились многим. Вспомнили даже его мальчишескую выходку, когда он во дворце написал на лубке оскорбления князю Фёдору Одоевскому. За все эти вины, новые и старые, бояре приговорили: «…кнутом его бить, сослать в Сибирь, а поместья и вотчины раздать». Но царь, памятуя о товарище прежних юных лет, изменил приговор, указав написать Плещеева по московскому списку (т.е. разжаловать в дворяне) и назвать «вечным клятвопреступником и ябедником и бездушником и клеветником».
Несмотря на столь суровый приговор, он по-прежнему не хотел исправляться. В 1668 г. в Поместном приказе разбиралось дело по тяжбе дворянина Силы Потемкина о насильственном завладении его вотчины Плещеевым. Потёмкин называл обидчика «злым разорителем, подговорщиком и составщиком», надеющимся на свое богатство и дружбу с начальником Поместного приказа Григорием Карауловым. В итоге дело было перенесено в другой приказ и решено в пользу Потёмкина. В 1675 г. на Плещеева бил челом князь Григорий Семенович Шаховской и князья Хованские, утверждавшие, что Плещеев со своими людьми бесчестил и хотел убить Шаховского во время проведения межевания. Подобные поступки приводили к тому, что, несмотря на долгую, почти полувековую службу, Плещеев оставался в чине стольника. И только под конец жизни, в 1682 г. ему был пожалован боярский титул, минуя чин окольничего.
При нём в Свиблове около 1677 г. была построена новая деревянная церковь, в селе находились дворы попа и дьячка, двор вотчинника и скотный двор, где было 9 семей деловых людей, 4 двора конюхов и 4 двора поваров с 11 людьми.
Но Плещееву недолго пришлось быть боярином. Уже в 1685 г. его вдова Настасья Петровна вышла вторично замуж за Фёдора Петровича Шереметева. По тогдашнему законодательству родовые вотчины Плещеева должны были достаться его племянникам Семену и Фёдору Фёдоровичам Плещеевым. Свиблово пришлось на долю Семёна, от которого в свою очередь оно перешло к его малолетней дочери Марье. Она рано осталась круглой сиротой и жила в доме своего дяди Кирилла Алексеевича Нарышкина. Когда она преждевременно умерла в 1704 г., Нарышкин, ссылаясь на устное завещание покойной, подтвержденное лишь одним её духовником, завладел Свибловом помимо других родственников из рода Плещеевых. Возразить ему тогда никто не смел. Тогда в селе значились деревянный храм, двор вотчинника, окружённый садом, в котором жили 6 задворных и дворовых людей и 3 двора дворовых людей с 14 жителями.
Пользуясь родством с царём Петром I и своими связями, он приступает к обустройству нового имения, не считаясь при этом деньгами. Из обожжённого хозяйственным способом кирпича он выстроил каменные палаты, солодовенный завод, поварню, людские покои, Троицкую церковь (1708), сохранившуюся до сих пор. После Полтавской победы 1709 г. Кирилл Алексеевич Нарышкин вывез своих людей в другие вотчнны, а в Свиблове поселил пленных шведов «всяких мастеровых людей». По описанию того времени, в селе значились каменная Троицкая церковь с приделом великомученика Георгия и каменной колокольней, «полаты, и погребы, и поварня, и людские покои, и солодовенной завод каменной же, светлицы и конюшенной двор, и хлебные анбары деревянные, мельница на реке на Яузе о четырех поставах, двор мельника, а в нём живут два иноземца, да в том же селе четыре пруда с рыбами». На новоселье в свою подмосковную он перевёз в свои палаты много добра, по словам Берхгольца, «награбленного в Лифляндии, где он так не христиански свирепствовал, когда сжег Нарву и Дерпт. Даже разукрашенные оконные рамы его свибловского дома сохраняли имена и гербы тех немецких баронов, из чьих замков были взяты».
Плещеевы не оставляли надежды согласно закону возвратить свою родовую вотчину. Попытка одного из них не удалась, но попытка другого — Ивана Дмитриевича Плещеева по времени совпала с кампанией Петра I по проведению в жизнь идеи строгого соблюдения законов. В 1721 г. по решению Юстиц-коллегии село было возвращено в род Плещеевых. Как досадно было вельможе, потратившему столько денег и усилий на украшение имения, расставаться со Свибловом, можно судить по тем мелочным приёмам насолить противнику, которые применялись при обратной сдаче села Плещееву. Накануне приезда в Свиблово подьячего для ввода во владение все старинные крепостные Плещеевых были выведены в соседнюю деревню, где и жили четверо суток, скрытые от подьячего, вследствие чего остались незаписанными за новым владельцем. Посыпались жалобы на Нарышкина, и началась новая волокита по судам.
После Нарышкина в Свиблове царило запустение — вся богатая обстановка и украшения были вывезены, а завести новые Плещееву не хватало средств. После смерти Ивана Дмитриевича Плещеева село в 1728 г. перешло к его сыну Семёну, а в 1745 г. к родной внучке Марье Семеновне Плещеевой, которая вышла замуж за князя Петра Яковлевича Голицына.
Примерно с первой четверти XVIII в., благодаря близости к столице и своей живописности, Свиблово (или Свирлово, как оно называлось на рубеже XVIII-XIX вв.) становится модным дачным местом. Уже в 1722 г. лето в бывшем нарышкинском доме проводил герцог Голштинский, отмебелировавший его за свой счёт. В 1801—1803 гг. в летние месяцы здесь жил после свадьбы с Елизаветой Ивановной Протасовой знаменитый историк Н.М. Карамзин. Своему брату он писал: «Время хорошо, а место ещё лучше, живём в тишине, иногда принимаем наших московских приятелей, читаем, а всего более прогуливаемся». В одном из писем 1803 г., помеченных «Свирлово», он сообщал, что «занимает прекрасный сельский домик в прекрасных местах близ Москвы».
От вдовы князя Голицына село перешло в 1782 г. по купчей к генерал-майорше М.И. Высотской. В 1806 г. его владельцем по дарственной от жены был Николай Петрович Высотский. В 1821 г. Свиблово купили первостатейные купцы Кожевников, Квасников и Шошин за 240 тыс. рублей ассигнациями. В 1823 г. И.П. Кожевников выкупил у своих компаньонов их части, заплатив каждому по 85 тыс. рублей и устроил в селе крупную суконную фабрику. От конкурсного управления по делам мануфактур-советника Кожевникова усадьба Свиблово за 42500 рублей перешла в 1867 г. к Бакше Кирилловичу Халатову, а в 1874 г. к его сыну Георгию Борисовичу, который владел усадьбой и в начале XX в.
История села в послереволюционный период была достаточно типичной: в усадьбе разместились новые постояльцы, а церковь была закрыта в 1938 г. В 1960 г. Свиблово вошло в черту Москвы, а с 1972 г. стало районом массового жилищного строительства.
